Мой октябрь - море, солнце и воздух
озонный.
Ваш - пятьдесят первый - Москва.
Кармой и Волею приговоренный к этой кшетра-санньясе
на два
Срока: один пройденный, который по карме,
Другой - пока не отмотали Вы. Раньше срока
срок не приходит.
Вечность тонка. Рвется на сроки, как эта
строка рвется листочком прямоугольным.
Я тоже скоро в Москву, где, говорят, был
снег, а Вам довелось пережить переезд,
Что для пресс-центра как пол пожара.
Впрочем, и к этому можно привыкнуть:
Каждый новый ночлег на пепелище, каждый
старый в прошлом,
Которое тоже пепел - тронь и рассыпется:
даром что вечности часть:
Рвется на части и пеплом сыпется:
А еще говорят, верный кшетре, воюете с
миром Вы,
И что на днях заходил участковый:денег
наверно просил.
Даже на фоне рваной и хрупкой вечности это
мелочи,
Новый жилец, полагаю, простил и его и
других бестолковых жильцов этого мира,
Что подобно мошкам в янтарных каплях,
затерялись как я
в хрустальных обломках вечности.
Что-то много о вечности, и ни слова о вечном:
сложно выманить вечное из закоулков души.
Я под палящими солнца лучами ручку грызу,
играю с камнями
плоскими с дырочками и полосками.
Чайки по берегу носятся, косятся на меня.
Где-то поют: Нежно море шумит...
До отъезда в Москву остается два дня.
Дивноморск. 7 октября 2001 года.
